центристские иллюзии партии власти

Другой сценарий развития многопартийности просматривается в электоральной тактике (а возможно и послевыборной стратегии) структур президентской и исполнительной власти. Суть его заключается в том, чтобы, дистанцируясь от правого фланга, оттянувшего на себя недовольство значительной части населения курсом и итогами постсоветских преобразований, занять традиционно пустующую нишу в центре политического спектра и попытаться утвердиться там, лавируя между правыми и левыми. Выборы показали успешность этой электоральной тактики. Однако было бы ошибочно рассчитывать на то, что подобная тактика может перерасти в успешную стратегию становления и развития проправительственной партии, которая займет политический центр между крайними полюсами партийно-политических сил. Пока что, судя по всему, в президентских структурах доминирует установка на создание именно такой трехчленной партийной системы со срединно-центровой позицией партии власти в лице Единства , которая дирижировала бы поведением системно лояльных левых и правых. Причем, для данного сценария в принципе не столь уж важно, будет ли эта система состоять именно из трех крупных партий или на правом и левом флангах сгрудятся по несколько идейно близких партий и группировок. Главное, что в центре будет доминировать сильная партия власти , а крайности правого и левого толка будут гасить критическую энергию друг друга, усиливая позиции центра. При этом роль системной левой оппозиции явно уготована КПРФ: не случайно же В.Путин на учредительном съезде политического движения Единство назвал КПРФ одной из системообразующих партий. Такая стратегия, при всей ее кажущейся привлекательности с точки зрения политтехнологического подхода, имеет, на мой взгляд, ряд принципиальных недостатков. Об одном из них я уже говорила - это ошибочность представления о возможности трансформации отечественных коммунистов в лояльную системную оппозицию социал-демократического образца. Другая принципиальная ошибка подобного подхода - это представление о том, будто в нашей социальной, политической и идеологической действительности есть какой-то примиряющий центр, свободное от крайностей срединное пространство, такая нейтральная полоса, где нынешней партии власти и следует утвердиться. Проблема, которую таким легким, на первый взгляд, броском в центр пытаются решить, как раз и состоит в том, что в современном российском обществе никакого такого центра, такой середины просто нет, на их месте сегодня находится эпицентр столкновения антагонистических крайностей (правых и левых). Наш политический центр сегодня - это поле борьбы между крайними полюсами за ту или иную стратегию развития общества и страны, за ту или иную концепцию будущего строя. Так что искомый центр как общеприемлемую и стабилизирующую середину, которая возвышалась бы над современными социально-политическими крайностями, преодолевала бы их антагонизм, порождала бы социальное согласие в обществе и открывала возможности для его нормального развития, еще только предстоит создать. А это в наших условиях невозможно сделать без надлежащего третьего принципа и соответствующей концепции нового постсоциалистического строя. Когда же нет такого третьего принципа , преодолевающего антагонизм между принципом левых и принципом правых, центристам остается механически соединять несоединимое, эклектически объединять требования противоборствующих начал. Декларируя свое политико-идеологическое отличие от левых и правых, наши центристские партии являются на самом деле немного левыми и немного правыми - в духе эклектических конструкций либерального социализма или коммунистического либерализма. Поэтому голоса электората достаются не центристам, а левым или правым, чьи крайности они безуспешно пытаются объединить.Если бы наша ситуация действительно уже имела столь желанную политико-идеологическую середину, то это свято место давно было бы занято, поскольку желающих всегда хватало. Не имея самостоятельной идеологии, претенденты на политический центр обычно рвутся туда под знаменами прагматизма. Однако воодушевляющий наших центристов прагматизм как родственная черта партий и общественных объединений, формально не принадлежащих ни к правому, ни к левому лагерю (Владиславлев А. Цит. соч.) не помог им сложиться в серьезную политическую силу. Всем, кто в нынешней России претендует на то, чтобы быть прагматиками-центристами, следует задуматься над превратностями судьбы российской социал-демократии. В стране с социалистическим прошлым, накопившей в ходе плохо продуманных и еще хуже осуществляемых прокапиталистических реформ большой потенциал недовольства, почти никто не голосует за партию с таким, казалось бы, беспроигрышно привлекательным названием: на парламентских выборах 1995 г. за социал-демократов проголосовало всего 0,13% избирателей, а в 1999 г. и вовсе 0,08%. А ведь на первых этапах реформ значительная часть населения всерьез рассчитывала на мягкий , социал-демократический вариант развития по модели так называемого шведского или австрийского социализма . Однако народ очень быстро избавился от подобных иллюзий, расправившись с ними фразой: А где взять столько шведов? . У нашего населения достаточно здравого смысла, чтобы понять, что шведский, австрийский и т.п. социализм может позволить себе лишь богатое капиталистическое общество, в котором мощная прослойка хорошо обеспеченных собственников готова поделиться с социальными низами некоторой частью своих доходов для сохранения своего благополучия. Нам же с нашей бедностью надо либо продираться к капитализму сквозь тернии первоначального накопления капитала (отдавая себе отчет, что этот долгий и тяжкий путь не подкреплен социальным согласием и, следовательно, не гарантирован от коммунистических рецидивов), либо искать такую концепцию будущего общественного устройства ( третий принцип ), которая станет основой общественного согласия и преодолеет раскол в обществе. В отсутствие подобной объединяющей идеи общество будет сохранять свою вынужденную биполярность. Наше общество (как свидетельствуют все голосования на федеральном уровне, начиная с апрельского референдума 1993 г. и заканчивая последними выборами в

Государственную Думу), если и не осознает, то хорошо чувствует необходимость удержания примерного равновесия между главными противоборствующими группировками, каждая из которых имеет свои рычаги воздействия на ситуацию, благодаря чему политические процессы не выходят слишком уж далеко за рамки конституционно-правового пространства. Взвешенная и осторожная позиция электората пока ни разу не допустила существенного перекоса вправо или влево от линии равновесия сил основных субъектов политико-идеологического противостояния. Общество удерживает этот баланс в ожидании, что рано или поздно будет найден такой путь развития страны, который позволит выбраться из навязанной ей колеи номенклатурного капитализма с криминальным уклоном, не скатившись при этом в прежнее социалистическое болото. В этих условиях претензии партии власти на выражение несуществующей у нее центристской платформы нарушат сложившийся баланс политических сил и создадут опасный перевес в пользу левого фланга. Если партия власти не может на данном этапе предложить обществу полноценную центристскую идеологию, которая была бы способна преодолеть противоборствующие крайности, то она должна оставаться правой, т.е. откровенно ориентированной на либерально-экономические реформы. Продолжение же линии на тактические союзы с левыми (начало которой было положено сговором Единства с КПРФ при дележе думских портфелей) было бы стратегической ошибкой. Более того, это было бы катастрофой не только для партии власти , но и для самой власти, которая в наших условиях и есть эпицентр всего правого фланга, противостоящего всем левым.